ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ШКОЛА

О меркантилизме

1630 год. В Англии власть монархии Стюартов разлагается, буржуазная революция зреет исподволь, удается подписать договор об окончании войны с Францией, где кардинал Рише­лье подавляет заговор Марии де Медичи. В Испании Тирсо де Молина пишет первую пьесу о Дон Жуане, а в Голландии Рубенс заканчивает картину «Благословение мира». В Италии начинается период высокого барокко. А в лондонском сити богатый торговец и член британ­ского совета по торговле Томас Ман (Thomas Mun, 1571-1641)[1] пишет книгу «Богатство Англии во внешней торговле», которой суждено было стать первым теоретическим трудом по международной торговле.

Живя в эпоху, когда европейские государства беспрерывно воевали между собой, и когда основным признаком богатства было накопленное золото, Ман был теоретиком развитого мер­кантилизма. Понятия вывоза и ввоза товара были уже хорошо известны, их разность составляла торговый баланс. При двусторонней торговле с каждой отдельной страной торговый баланс должен быть положительным, чтобы обеспечить приток золота в страну. Ман ввел понятие общего торгового баланса страны. Именно оборот в целом - а не отдельные двусторонние потоки - должен быть положительным для процветания нации. Он также показал, что ввоз товаров, который вроде бы приводит к потере валюты, на самом деле стимулирует экспорт, поскольку у торговых партнеров оказываются деньги на его оплату. Тем самым деньги создают торговлю. Ман также предвосхитил то, что сегодня называется «управление коммерческим предприятием» (business management): он привел в своей книге 12 черт идеального между­народного торговца.

В 1662 г во (Франции Мольер (Molmre) пишет комедию «Школа жен» (L 'ucole des femmes»), а в Англии Уильям Петти (William Petty, 1623-1687), бывший врач при главнокомандующеманглийской армией в Ирландии Оливере Кромвеле (Oliver Cromwell), создает «Трактат о нало­гах и сборах»[2], в котором целую главу посвящает таможенным пошлинам и вольным гаваням. Полагают, что именно в армии Петти, доктор физики и профессор анатомии из Оксфордского университета, стал еще и экономистом. Надо было оценить объем трофеев и другие движимые богатства, которые потенциально можно было бы взять в Ирландии, и рассчитать то, как их разделить между победителями. Кромвель поручил эту, по сути, эконометрическую задачу армейскому врачу, который блистательно с ней справился.

Петти не ставит под сомнение протекционистскую политику, а скорее заботится об ее рационализации. Практически в каждой его фразе можно увидеть проблему, актуальную и сегодня. Пошлины должны существовать, но их размеры должны быть таковы, чтобы людям было легче, безопаснее и выгоднее исполнять закон, чем нарушать его. Критериев правильного размера пошлин два: все предметы, готовые или созревшие для потребления, должны стать несколько дороже, чем те же предметы, выращенные или произведенные внутри страны; все излишества, приводящие к роскоши или греху, должны быть обложены таким налогом, который бы ограничил их потребление. Сегодня этот налог называют акцизом. Необходимо следить за тем, чтобы не было более выгодно ввозить их контрабандным путем, чем платить пошлины. Прямого запрещения импорта не должно быть до тех пор, пока он значительно не превысит экспорт. Запрещение же вывоза денег, поскольку проведение его в жизнь почти невозможно, не имеет никакого смысла и бесполезно. Петти говорит о проблеме вольных гаваней, кото­рые не приносят никакой пользы, а скорее наносят вред: обманным путем избегают уплаты пошлины. Уж не о свободных ли экономических зонах писал Петти?

Меркантилизм в теории международной торговли был подвергнут суровой критике другим шотландцем - Давидом Юмом (David Hume, 1711-1776). «Деньги не колеса торгов­ли, а смазка для них» - выражение, до боли знакомое, из небольшого письма Юма философа естественного права, проще говоря, физиократа, к французскому философу Шарлю Монтескье (Charles Montesquieu) и из статьи «О балансе торговли»,[3] относящейся к 1749 г., который в России ассоциируется с началом строительства Растрелли Большого дворца и Царского Села в Санкт-Петербурге, а в Англии - с написанием Генделем «Музыки для королевских фейерверков». Юм, кстати, ближайший друг А. Смита, показал, что взгляды меркантилистов упрощенно представляют богатство. Если активный торговый баланс обеспечивает увеличение количества денег в стране, то он также ведет и к росту цен внутри страны. В результате ее экспортные товары становятся дороже на внешнем рынке и теряют конкурентоспособность, экспорт снижается, что при неизменном импорте может привести к отрицательному сальдо торгового баланса и оттоку денег из страны, т. е. результату, прямо противоположному пози­ции меркантилистов. При достаточно большом оттоке денег, цены внутри страны снизятся, конкурентоспособность экспорта возрастет, торговый баланс опять станет положительным, и деньги снова потекут в экономику.

С помощью этого незатейливого механизма Юм описал и предвосхитил как минимум четыре явления, далеко выходящие за пределы теорий международной торговли и относя­щиеся к теории международной экономики в целом: саморегулирование открытой рыночной экономики, количественную теорию денег, монетарный характер инфляции, и реальный валютный курс. С сегодняшних позиций можно также добавить, что его допущения были достаточно жесткими: полное использование факторов производства, отсутствие излишних мощностей и безработицы отсутствуют, чистая конкуренция на рынке товаров и факторов, полная конвертируемость валют.

Но меркантилизм не сдавался. Следующую веху в его теории поставил еще один шотлан­дец Джеймс Стюарт (James Steuart, 1712-1780), поздний меркантилист, своего рода экстре-мал. Через 137 лет после Мана, в 1767 г Стюарт закончил фундаментальное «Исследование принципов политической экономии», которое содержало три главы специально по вопросам внешней торговли. За это время в Англии успел родиться, вершить открытия и умереть Нью­тон, а в России - начать и не закончить реформы Петр I; во Франции уже подходила к концу эпоха Просвещения. Время было непростым. Для экономии золота в Америке вводится запрет на импорт, приведший к бунту в Бостоне. Руссо покидает Францию, переезжает в Англию и публикует «Словарь музыки», а Глюк ставит в Вене новаторскую оперу «Альцеста».

В основном труде Стюарта вопросам внешней торговли, как уже сказано, посвящено три полные главы. Пространное название главы XXIII весьма характерно: «Когда страна обогатилась за счет взаимной торговли с другими нациями промышленными товарами, но баланс торговли оборачивается против нее, в ее интересах прекратить торговлю вообще». Способов три: отказаться вообще от отрасли, в которой иностранцы более конкурентны, и перебросить все силы на отрасль, которая конкурентна за рубежом; запретить импорт таких товаров; наложить на такие товары столь высокие пошлины, что они будут дороже аналогич­ных национальных. В следующей главе Стюарт задается естественным вопросом: какой из этим методов наиболее приемлем? В общем-то, все. Государство обязано воспрепятствовать потере национального богатства, поэтому все три меры хороши - Стюарт вспоминает даже Макиавелли в этой связи. Но что делать, если запрещенный импорт нужен национальному производителю, чтобы выпускать экспортные товары? Тогда только два выхода: продолжать производство за счет местных источников, пока их будет хватать, либо же сократить произ­водство таких товаров до того уровня, что станет хватать национального сырья для их про­изводства. Возможна и ситуация, что вся торговля произведенными товарами остановится и страны будут торговать только сырьем.

Недооцененная и плохо понимаемая по сей день, школа меркантилизма дала несколько ясных установок в области торговой политики, а именно: экспорт — хорошо, импорт — плохо; экспорт надо поощрять, импорт—ограничивать; цель внешней торговли—приток валюты; своего произ­водителя надо защищать от чужого; нежелательный импорт надо запрещать; импортировать сырье, экспортировать торговый баланс должен быть положительным; больше валюты—богаче страна. Или, если переписать по-научному, для обеспечения благосостояния страны необходимо накапли­вать резервные активы, поддерживать положительное сальдо по текущим операциям платежного баланса. В этих целях государство должно проводить политику протекционизма: стимулировать экспорт путем поддержки национальных производителей и ограничивать импорт.

Только ясные и простые в исполнении идеи могли продержаться на протяжении пяти столетий! С XVI до конца XVIII в. они полностью доминировали и в теории, и в практике внешней торговли. В XIX—начале XX в. они были основным объектом теоретических баталий между сторонниками протекционизма и свободы торговли, но, в несколько видоизмененной форме, продолжали применяться на практике. С меркантилизмом полемизировали все крупные экономисты, занимавшиеся международной торговлей. Смит и Кейнс посвятили ему главы в своих основных трудах, а Хекшер и другие — целые книги. Меркантилизм и его критики пошли значительно дальше теорий международной торговли и закончили там, где, по сути, завершается наше знание о международной экономике в целом и сегодня — на механизмах саморегулирования открытой экономики. Еще Ман понял, что приток в страну иностранных денег означает не только рост ее богатства, но и рост цен, инфляцию, говоря по-сегодняшнему. Отрицательное сальдо по торговым операциям означает необходимость их финансирования за счет притока капитала, положительное сальдо — их отток. Торговля зависит от соотношения цен между товарами разных стран. Физиократ Юм сделал еще один большой шаг и описал механизм самобалансирования открытой рыночной экономики.

С середины XX в. идеи меркантилизма возродились с новой силой, как в теории, так и в практике внешней торговли. Вот только три примера идей «чистого меркантилизма», о которых говорят и пишут сегодня каждый день: дешевый импорт приводит к потере работы; автомобилестроение и другие молодые отрасли надо защищать от иностранной конкуренции; необходимо вести многосторонние торговые переговоры в ВТО о доступе на рынок. Люди требуют от правительств защищать их рабочие места, которые уничтожаются наплывам де­шевых товаров из-за рубежа, и правительства делают это (от Америки до России китайские товары заполонили прилавки, и никто из местных производителей конкурировать с ними не в состоянии). Россия продолжает ездить на аппарате для передвижения под названием «Лада», которому еще рано считаться автомобилем, только потому, что российский рынок надежно закрыт от иностранной конкуренции в автомобилестроении, консервируя уже вековую от­сталость. Такая же ситуация на автомобильном рынке везде попробуйте перевезти «Хонду» европейской модели в США, где «Хонда» — самый распространенный автомобиль. Европейская «Хонда» не соответствует американским стандартам «Хонды», а американская - европейским. Правительства сделали все, чтобы свободной торговли не было, даже в отсутствие пошлин. Переговоры ВТО вообще полностью зациклены на доступе на рынок (экспорт — хорошо, им­порт — плохо), страны торгуются по поводу взаимных уступок (concessions), и отрицательное торговое сальдо считается показателем дискриминации со стороны торгового партнера.

Не дело антологий выносить суждение о справедливости или несправедливости взглядов той или иной школы. Меркантилизм в международной торговле жив, и его надо знать.

Контакты