Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика





 

Й.А. Шумпетер. История экономического анализа /пер. с англ. под ред. В.С. Автономова,
в 3-х т. Т. 1. – 552 с., Т. 2. – 504 с., Т. 3. – 688 с. СПб.: Экономическая школа, 2001 г.

1. Джевонс, Менгер, Вальрас

 

Призывы к социальной реформе создали новую точку сосредото­чения практических интересов экономистов. Но, воздействуя на общий тон и направление исследований, они не повлияли на тех­нику анализа. В самом деле, историческая школа намеревалась произвести революцию в методологии науки, но эта революция закончилась компромиссом даже в Германии. В том, что касает­ся указанных влияний, предмет и метод общей экономики оста­вались по существу теми же, что и ранее. Но ее аналитическое ядро, для которого все более актуальными становились термины «ценность» и «распределение», переживало свою собственную революцию, которая к 1900 г. должна была плавно перейти в типичную «классическую ситуацию». Эта революция представля­ет собой третье великое событие данного периода в нашей обла­сти. Согласно общеизвестной традиции — удобно начать именно с нее, — эта революция заключалась прежде всего в развитии теории предельной полезности, ассоциируемой с именами трех лидеров: Джевонса, Менгера и Вальраса. Прервем на время наше изложение, чтобы познакомиться с ними.1

1 Предшественники будут упомянуты ниже, в главе 6, § 3.


На протяжении своей скромной карьеры чиновника и пре­подавателя Уильям Стенли Джевонс (1853-1882) не был удосто­ен признания, соразмерного его достижениям. При жизни он был больше известен своими работами о деньгах и финансах, а так­же о других текущих практических вопросах — даже своей тео­рией деловых циклов, связанных с пятнами на Солнце и колеба­ниями урожаев (см. ниже, глава 8), — чем исследованиями, ко­торым было суждено обессмертить его имя. Более того, в Англии память о нем затмило лидерство Маршалла, последовательно стремившегося приуменьшить значение «джевонсианской рево­люции». Тому есть много причин. Джевонс не воспитал собствен­ных учеников, что было обусловлено не только отсутствием воз­можности (он никогда не занимал высоких постов в университе­тах), но также его добродушной скромностью или недостатком уверенности в себе (что вполне «компенсировалось» его обыкно­вением заявлять о революционной новизне своих идей). Справед­ливо и то, что исследованиям Джевонса в области экономической теории не хватает завершенности. Его произведения отставали от его видения. Блестящие концепции и глубокие идеи (особенно его преданность математическим методам анализа, его теория цен­ности, теория капитала и процента) так и не были как следует разработаны. Они выглядели беглыми набросками и были так пе­ремешаны со старым материалом, что казались почти поверх­ностными. Явно недружелюбная позиция Маршалла довершила дело. Поэтому в Англии Джевонс так и не получил должного. В частности, так и не получила признания его оригинальность, хотя он, без сомнения, был одним из самых подлинно оригиналь­ных экономистов в истории. Лишь в немногих других случаях (например, Джон Рэ) так трудно говорить о «корнях», как в слу­чае Джевонса. Он узнавал о своих предшественниках лишь по­сле получения собственных результатов, что в данном конкрет­ном случае вполне извинительно, особенно если учитывать, что он щедро хвалил тех, кого открывал для себя позднее. Возмож­но, Джевонс в большей степени обязан Миллю, чем признавал сам: он питал сильную неприязнь к «Основам» Милля, которые был вынужден использовать в преподавании; но увертки Милля, которые являются столь превосходными мишенями для крити­ки, могли бы тем не менее научить его многому. В остальном, как представляется, он все-таки сложил основы своего учения из кирпичей собственного изготовления. Основная масса его иссле­дований в области чистой теории содержится в его Theory of Po­litical Economy (Теория политической экономии, 1-е изд. — 1871), однако концепция «последней степени полезности» стала приори­тетной для него уже в 1862 г., когда он сделал доклад по своей статье Notice of a General Mathematical Theory of Political Eco­nomy (Заметка об общей математической теории политической экономии) на Кембриджской конференции [секция F] Британской ассоциации за прогресс науки. Основная масса его исследований в сфере теории денег и циклов была собрана профессором Фоксу-эллом в издании, озаглавленном Investigations in Currency and Finance (1884), изучением которого не должен пренебрегать ни один экономист. Кроме того, Джевонс был не меньшим специа­листом в области логики, чем экономистом. Я упомяну его работу Principles of Science (1874), наполненную истинно джевонсиан-ской силой и оригинальностью и не получившей, как мне пред­ставляется, того признания, которого она заслуживает. Библио­графия прилагается к его Letters and Journal, выпущенным под редакцией миссис У. С. Джевонс в 1886 г. Миссис Джевонс и профессор Г. С. Джевонс поместили небольшую статью о его жиз­ни и работе в июльском номере Econometrica за 1934 г.2

2 Вероятно, это наилучшая возможность для меня упомянуть работу, ныне забытую, но в свое время получившую похвалу как Джевонса, так и Маршалла: Hearn W. Е. Plutology. Melbourne, 1863; London, 1864. У. И. Хёрн преподавал в Мельбурнском университете. Эта книга не произвела на меня сильного впечатления. Но местами она выглядит до курьезности джевонсиан-ской. Время опубликования, однако, доказывает непричастность Джевонса к тому, что написано в ней по поводу полезности.

Карл Менгер (1840-1921) после небольшого периода государ­ственной службы был приглашен на одну из двух кафедр полити­ческой экономии юридического факультета Венского университе­та, где работал до конца своей официальной карьеры (1873-1903). Это место нельзя назвать идеальным по причине отсутствия сво­ей собственной традиции в данной области, не говоря уже о все­мирном признании, а также потому, что составлявшие его ауди­торию будущие юристы и чиновники  весьма слабо интересовались тем, о чем он говорил, — если вы преуспели в изучении граж­данского и государственного права, вы можете позволить себе провалиться на экзамене по экономике. Но этот стойкий чело­век неустрашимо и настойчиво пробивал себе дорогу, находил соответствующих его интеллектуальному уровню учеников и — правда, не без периода отравляющей жизнь борьбы — основал школу, которая оказалась жизнеспособной и сплоченной и, хотя не располагала всеми средствами и преимуществами, которые обычно обусловливают подобные достижения, оказывала между­народное влияние вплоть до распада (временного?) в 1930-х гг. Фундаментальный принцип предельной полезности субъективно был его собственным изобретением, хотя приоритет первооткры­вателя, конечно, принадлежит Джевонсу. Таковы как с субъек­тивной, так и с объективной точки зрения многие теоремы, встре­чающиеся в его исследованиях. Он был осмотрительным мыс­лителем и редко (если вообще) ошибался, его гений становится лишь более впечатляющим вследствие недостатка в его трудах соответствующих математических инструментов. Основные корни его учения лежали в той немецкой теоретической традиции, пи­ками которой стали Германн и Тюнен. Но влияние Смита, Рикардо и в особенности Дж. С. Милля также несомненно. Менгер, так же как и Джевонс, считал, что именно их учение он револю­ционизировал. Именно поэтому их можно считать в определен­ном смысле его учителями. Его «Основы учения о народном хо­зяйстве» (1-е изд. — 1871; 2-е изд. вышло в 1923 г., когда автор уже был в преклонном возрасте, существенные дополнения в нем отсутствуют), так же как и другие работы, некоторые из коих будут упомянуты ниже, были переизданы в четырех томах Лон­донской школой экономики (Collected Works. 1933-1936). Вве­дение Ф. А. фон Хайека в первом томе этого издания является лучшим источником информации о Менгере как человеке и мыс­лителе. См. также: Block Н. S. Carl Menger//Journal of Political Economy. 1940. June. [Английский перевод — Principles of Eco­nomics — с предисловием Ф. X. Найта был опубликован в 1950 г.] Как уже отмечалось, экономическая наука подобна большо­му омнибусу, наполненному множеством пассажиров с несоизме­римыми интересами и способностями. Однако в том, что касается чистой теории, по моему мнению, величайшим из всех эконо­мистов является Вальрас. Его теория экономического равнове­сия  объединяет в себе «революционную» креативность и класси­ческий синтез, это единственная работа из написанных эконо­мистами, которая заслуживает сопоставления с достижениями теоретической физики. По сравнению с ней многие теоретиче­ские исследования данного периода — и более поздние, — каки­ми бы ценными сами по себе и субъективно оригинальными они ни были, выглядят как лодки рядом с океанским лайнером, как неудачные попытки рассмотрения того или иного конкретного аспекта вальрасианской истины. Эта теория является важной вехой на пути экономистов к строгой или точной науке и, несмот­ря на свою устарелость в наши дни, все еще составляет основу большей части современных теоретических исследований. К со­жалению, сам Вальрас придавал слишком большое значение сво­им сомнительным философствованиям о социальной справедли­вости, своей схеме национализации земли, своим рецептам де­нежной политики и прочим вещам, не имеющим ничего общего с его великолепным достижением в чистой теории. Это стоило ему благоволения многих компетентных критиков и явилось, как мне представляется, испытанием терпения для многих его чита­телей. В любом случае вышеприведенные похвалы следует отно­сить только на счет его чистой теории.

Мари Эспри Леон Вальрас (1834-1910) был французом, и не только по рождению. Стиль его рассуждений и характер его до­стижений типично французские в том же смысле, в каком тако­выми являются пьесы Расина и математические работы Ж. А. Пу­анкаре. Французскими были и все корни его достижений. Сам он подчеркивал влияние своего отца Огюста Вальраса и Курно. Но, как отмечалось выше, следует учитывать и влияние Сэя, его подлинного предшественника. А за спиной Сэя вырисовывается вся французская традиция: Кондильяк, Тюрго, Кенэ, Буагильбер, независимо от того, как много или мало Вальрас сознательно почерпнул из нее. Он оказывал традиционное уважение А. Сми­ту. Остальные великие англичане для него мало что значили.

 

Карьера Вальраса демонстрирует типичную неспособность прирожденного мыслителя решать практические проблемы лич­ной жизни. Он был слишком оригинальным, чтобы добиться ус­пеха в период обучения. Его образование горного инженера, ко­торому он обязан своими познаниями в математике, не обеспе­чило ему средств к существованию. Он обратился к независимой  журналистике, разрабатывая свои разнообразные идеи о соци­альной реформе — типичные в то время для французского ради­кала из среднего класса, — но не добился успеха.3 И все-таки счастливый шанс спас его гений от опасности остаться нереали­зованным. В 1860 г. Вальрас был приглашен на международный конгресс по налогообложению в Лозанне. Там он выступил с до­кладом, получившим благосклонный прием.

 

3 Однако Вальрас был редактором Le Travail (1866-1868), органа коопе­ративного движения, и здесь его вклад был заметен.

 

В аудитории при­сутствовал М. Луи Рюшонне, который позднее стал главой депар­тамента образования кантона Во и основал в 1870 г. кафедру политической экономии на юридическом факультете Лозаннско­го университета. Руководить ею он и предложил Вальрасу. Най­дя наконец пристанище, в котором так нуждался, Вальрас рабо­тал на этой кафедре до конца жизни. Но период его творчества примерно соответствует времени пребывания в профессорской должности (1870-1892). Все его значимые работы (и некоторый второстепенный материал), в большинстве своем опубликованные прежде в записках и статьях (начиная с 1873 г.), были в конце концов собраны в трех книгах: Elements d'economie politique pure (1-е изд. — 1874-1877; 5-е, окончательное, изд. — 1926); Etu­des d'economie politique appliquee (1-е изд. — 1898; 2-е изд. под редакцией профессора Ледюка — 1936); Etudes d'economie so-ciale (1-е изд. — 1896; 2-е изд. под ред. Ледюка — 1936). Первая книга (lecons 5-34) содержит основные достижения. Во вторую включены дополнительные материалы, некоторые из коих име­ют первостепенное значение, особенно в области денег и креди­та. Третья книга для нас малоинтересна. «Автобиографию» Валь­раса в Giornale degli Economisti (1908. Дек.), его «Библиогра­фию» в Revue du droit public et de la science politique (1897. Май, июнь), его переписку с Джевонсом в Journal des Economistes (1874. Июнь). См. также: Jaffe William. Unpublished Papers and Letters of Leon Walras // Journal of Political Economy. 1935. Apr.; Hicks J. R. Leon Walras // Econometrica. 1934. Oct.

    В наше время, когда трудно найти теоретика, не признающе­го влияние Вальраса, странно звучит заявление о том, что он не создал своей собственной школы. Но студенты-юристы, которые имели возможность слушать его лекции в Лозанне, едва ли мог­ли осознать его научное значение: профессорство принесло ему покой и безопасность, но очень мало известности. А современ­ники-профессионалы были по большей  части безразличны либо враждебны к его идеям. Во Франции Вальрас практически не получил признания при жизни, хотя нашел нескольких после­дователей, таких как Опти. В Италии ранним новообращенным стал Бароне. Панталеони также одним из первых осознал важ­ность его исследований. Как я полагаю, именно благодаря Пан­талеони он нашел своего блестящего ученика и последователя — Парето,4 человека, который создал то, что в свое время стало скорее паретианской, чем вальрасианской, «лозаннской школой».

 

4 О влиянии Вальраса на Опти, Бароне, Панталеони и Парето см. ниже, § 3 и 5.

 

Хотя настоящая школа была по существу лишь в Италии. В Ан­глии развивавшееся параллельно и намного более влиятельное учение Маршалла исключало всякое прямое влияние, пока про­фессор Боули не представил основные элементы системы Валь­раса—Парето в форме учебника (Mathematical Groundwork. 1924). Немцы (включая австрийцев) увидели в исследованиях Вальраса лишь австрийскую доктрину, облаченную в особо отталкивающие математические одежды. В Соединенных Штатах Вальрас при­обрел двух последователей высокого ранга, Фишера и Мура, но практически не получил признания остальных экономистов. Конечно, у него была масса поклонников. Но они появились толь­ко в 1920-х гг. Иными словами — он получил достойную оценку через долгое время после появления своих идей и спустя десяти­летие после смерти. «Тот, кто хочет собрать урожай быстро, дол­жен выращивать морковь и салат; если же он собирается вы­ращивать дубы, он должен иметь достаточно  здравого смысла, чтобы сказать себе: мои правнуки будут обязаны мне этой тенью»5— так он однажды написал своему другу.6

 

Не углубляясь пока в вопрос о значении «революции» Дже­вонса—Менгера—Вальраса и о том, насколько она способствова­ла созданию нового аппарата анализа, мы обратимся к обзору личностей и групп, дабы получить первоначальное представление о положении дел в общей экономике данного  периода. Как и в главе 4 части III, этот обзор будет проведен по странам.

 

 

 5Цитата из введения к L'economie pure du capitalisme (1939) профессора Этьена Антонелли. [Перевод на английский язык выполнен Шумпетером.]

  6[Напоминаем, что Шумпетер желал, чтобы все биографические заметки (с их обилием ссылок) были набраны мелким шрифтом, так чтобы они были равносильны сноскам.]



 

Вернуться

 

Координация материалов. Экономическая школа




Контакты


Институт "Экономическая школа" Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики

Директор Иванов Михаил Алексеевич; E-mail: seihse@mail.ru; sei-spb@hse.ru

Издательство Руководитель Бабич Владимир Валентинович; E-mail: publishseihse@mail.ru

Лаборатория Интернет-проектов Руководитель Сторчевой Максим Анатольевич; E-mail: storch@mail.ru

Системный администратор Григорьев Сергей Алексеевич; E-mail: _sag_@mail.ru