Рейтинг@Mail.ru Яндекс.Метрика



ПРАВО И ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Дэвид Фридмен

Law and Economics

David Friedman

 

 

Экономический анализ права включает три различных, но связанных области. Первая — использование экономической теории для того, чтобы предсказать последствия юридических правил. Вторая — использование экономической теории для того, чтобы определить, какие юридические правила экономически эффективны, и рекомендовать, какими они должны быть. Третья — использование экономической теории для того, чтобы предсказать, какими будут юридические правила. В первом случае речь идет прежде всего о приложении теории цены, во втором — об экономической теории благосостояния, а в третьем — о теории общественного выбора.

 

ПРЕДСКАЗАНИЕ ПОСЛЕДСТВИЙ ДЕЙСТВИЯ ЗАКОНОВ. Из трех областей, перечисленных выше, наименее дискуссионной является первая — использование экономического анализа для предсказания последствий действия альтернативных юридических правил. Во многих случаях результат такого анализа показывает, что последствия действия правила радикально отличаются от тех, какие мог бы ожидать неэкономист.

 

Рассмотрим следующий простой пример. Городские власти издают распоряжение, требующее от домохозяев уведомлять арендаторов за три месяца до того, как выселить их, даже если договор аренды предусматривает более короткий период уведомления. На первый взгляд, основным результатом должно стать улучшение положения арендаторов, поскольку оно станет более безопасным, и ухудшение положения домохозяев, поскольку для них теперь оказывается более трудным выселить нежелательных арендаторов.

 

Вывод очевиден; тем не менее, он неверен. Новое распоряжение сдвигает вверх кривую спроса; цена, по которой арендаторы готовы снимать любое данное количество жилья, станет выше, поскольку они теперь получают более привлекательное благо. Но оно также поднимет и кривую предложения, поскольку затраты на предоставление жилья в аренду теперь выше. Если кривые спроса и предложения одновременно сдвигаются вверх, то цена возрастает. В краткосрочном периоде распоряжение принесет выгоду арендатору за счет домовладельца. После того как арендная плата адаптируется к новым условиям, арендатор выиграет от повышения надежности своего проживания, но проиграет от повышения арендной платы; хозяин — проиграет в связи с возрастанием трудности выселения и выиграет от возрастания получаемой им арендной платы.

 

Можно легко привести примеры, в которых подобное регулирование ухудшает положение как домохозяев, так и арендаторов, добавляя такие условия аренды, которые увеличивают издержки хозяина в большей степени, чем приходится дополнительно платить арендатору, поднимая при этом рыночную квартирную плату в большей степени, чем необходимо для устранения выигрыша арендаторов, но в меньшей, чем требуется для компенсации потерь домохозяев. Можно также смоделировать примеры, в которых обе стороны выигрывают, поскольку регулирование устраняет издержки на ведение переговоров, что соответствует взаимным интересам. Таким образом, экономический анализ радикально меняет основы оценки правового регулирования, заменяя очевидную, но недостаточно глубокую аргументацию (помощь арендаторам за счет хозяев) другим, гораздо более сложным комплексом вопросов.

 

В этом примере, как и во многих других аналогичных примерах, две стороны связаны условиями контракта и ценой. В таких случаях первый и наиболее важный вклад экономической теории в правовой анализ — признание того, что юридически налагаемое изменение в условиях контракта приведет к изменению рыночной цены. Обычно результат выражается в устранении того трансферта, который подразумевался вносимым изменением.

 

Это не относится к случаям, например, аварий и преступлений, где нет ни контракта, ни цены. При анализе таких ситуаций существенный вклад экономической теории должен заключаться в том, чтобы включить в рассмотрение элемент рационального выбора в ситуациях, где действия людей обычно рассматриваются как нерациональные или невыбираемые.

 

Рассмотрим автомобильные аварии. Хотя водитель попадает в аварию не по своему выбору, он делает множество выборов, которые влияют на вероятность того, что авария произойдет. Решая, с какой скоростью ехать, как часто проверять тормоза или сколько внимания уделить дороге, а сколько — разговору с сидящим рядом пассажиром, он неявно выбирает между издержками возрастающего риска аварии и выгодами от более раннего возвращения домой, экономии денег и приятного разговора. Количество «безопасности», которое водитель «покупает», определяется, таким образом, соответствующими функциями издержек и выгод. Так, например, Пелтцман (Peltzman, 1975) продемонстрировал, что большая надежность автомобиля приводит к большей рискованности вождения и уменьшение показателя смертности в авариях по крайней мере частично компенсируется большим числом аварий, так как водители выбирают более быструю езду и менее осторожное управление, зная, что издержки такого выбора сократились.

 

Такой взгляд на аварии важен при анализе законов, предназначенных для их предотвращения, таких, как, например, установление предела скорости, а также законов, определяющих, кто должен платить за аварию, если она произошла. С экономической точки зрения эти два вида законов являются своего рода альтернативными инструментами для достижения одной и той же цели — снижения числа аварий.

 

Водитель, который знает, что он будет отвечать за издержки любых вызванных им аварий, примет этот факт в расчет при решении о том, насколько аккуратно он должен вести машину. Элизабет Ландес, анализируя последствия перехода к выплате страховки независимо от установления вины, выяснила, что одним из эффектов уменьшения ответственности стало увеличение показателей смертности на дорогах примерно на 10—15%.

 

Преимущество имущественной ответственности над прямым административным регулированием в том, что, если водитель знает, что, вызвав аварию, он должен будет платить, у него есть стимул изменить свое поведение так, чтобы уменьшить шанс аварии, независимо от того, наблюдают ли это другие. Нормы же, такие, как, например, установление пределов скорости, влияют только на те параметры поведения водителя, которые могут легко наблюдаться со стороны, — скорость, например, но не внимание. Недостаток имущественной ответственности в том, что она как бы заставляет и тех водителей, кто не расположен к риску, участвовать в лотерее — при одном шансе, скажем из двух тысяч, причинить аварию и оплатить все ее издержки.

 

Авария является одним примером непреднамеренного взаимодействия; другим примером может служить преступление. Экономический анализ преступности начинается с предположения о том, что решение стать преступником является рациональным, подобно решению выбрать любую другую профессию. Изменения в законах, которые меняют или вероятность, с которой виновник преступления будет наказан, или размер наказания, как можно предположить, повлияют на привлекательность профессии и, следовательно, на частоту, с которой преступления происходят — это показано эмпирически в работе Эрлиха (Ehrlich, 1972). Аналогично изменения в показателях преступности повлияют через рациональные решения потенциальных жертв на расходы, идущие на защиту от преступлений.

 

Еще одна область права, в которой применение экономического анализа более привычно, — это антитрестовское законодательство. Важный вклад экономического анализа состоит в демонстрации того, что некоторые элементы антитрестовского законодательства могут базироваться на неправильном понимании способов получения и удержания фирмами монопольной власти.

 

Макги (McGee, 1958) использовал аргументы, первоначально предложенные Аароном Директором, чтобы показать, что если бы, как это обычно утверждают, «Стандард Ойл» попыталась поддерживать свою рыночную позицию путем разорительного ценообразования — снижения цены нефти ниже издержек — с целью устранить меньших по размеру, но равноэффективных конкурентов, то эти усилия, вероятно, потерпели бы неудачу. Большие активы «Стандард Ойл» компенсировались бы большим объемом продаж и, следовательно большими убытками, если бы эти продажи делались по цене ниже издержек. Даже если бы меньшая фирма обанкротилась первой, ее завод физически сохранился бы и мог бы быть приобретен новым конкурентом. На основе анализа материалов антитрестовского дела против «Стандард Ойл» Макги пришел к выводу, что «разорительное ценообразование» (predatory pricing) в данном случае было мифом: Рокфеллер поддерживал свое монопольное положение, покупая конкурентов, причем обычно по высоким ценам.

 

Если эта аргументация правильна, то отсюда следует, что некоторая стандартная антитрестовская политика теряет смысл. Ценовая политика, которую критиковали как разорительную, может фактически быть способом, которым новые фирмы прорываются на существующие рынки, используя низкие цены, чтобы побудить потенциальных клиентов попробовать их продукцию. Если это так, то запрещение такой политики уменьшает конкуренцию и способствует монополии, которую закон призван предотвратить.

 

ЭФФЕКТИВНОСТЬ: КАКИМИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАКОНЫ. Использование экономического анализа для того, чтобы определить, каким должен быть закон, начинается с одной простой и спорной предпосылки, что единственная цель закона состоит в способствовании экономической эффективности. С этой предпосылкой есть две проблемы. Первая — она зависит от утилитаристского предположения, что единственным благом является человеческое счастье, определяемое не тем, чего люди должны хотеть, а тем, чего они хотят на самом деле. Вторая — экономическая эффективность дает в лучшем случае лишь очень приближенную оценку того, что большинство из нас понимает под «общим человеческим счастьем», поскольку при этом обходится проблема межличностных сравнений полезности, так как фактически считается, что все люди имеют одну и ту же предельную полезность дохода.

 

Возможный ответ на эту критику состоит в том, что хотя немногие люди считают, что экономическая эффективность — это единственное, что имеет значение, большинство людей, знакомых с этим понятием, готовы согласиться, что оно является или важной целью, или важным средством для достижения других целей. Следовательно, хотя максимизация экономической эффективности не может быть единственной целью права, но это — важная цель, а экономическая теория может, в принципе, сообщить нам способы ее достижения. Далее, экономическая теория считает, что повышение эффективности в отличие от перераспределения (см. выше обсуждение отношений домовладельца и арендатора) может быть достигнуто решением суда.

 

Если принять экономическую эффективность как цель, то стандартные инструменты экономической теории благосостояния могут использоваться при анализе широкого круга правовых вопросов. Рассмотрим, например, регулирование условий выселения арендатора, обсужденное ранее. Если дополнительная надежность проживания имеет для арендатора большую ценность, чем ее издержки для хозяина, то домохозяева найдут включение этого условия в контракт аренды соответствующим их интересам независимо от того, требует ли этого закон; дополнительная арендная плата, которую они смогут получить, будет с лихвой покрывать издержки, связанные с затруднением выселения нежелательных арендаторов. Если, с другой стороны, издержки повышенной надежности проживания для хозяев больше выгоды, которую она приносит арендаторам, то они не будут ее предлагать, а правило, вынуждающее их сделать это, нежелательно с точки зрения экономической эффективности.

 

Итак, важный вывод из проведенного анализа — это сильный аргумент в пользу свободы контракта, т.е. свободы внести в договор аренды или любой другой контракт любые условия, взаимно приемлемые для сторон. В той степени, в которой принимается этот аргумент, функция юридических правил состоит просто в определении типового контракта — комплекса условий, которые принимаются, если только стороны не хотят сами их изменить. Если типовой контракт близок к тому, на что стороны согласились бы, если бы они сами определяли все детали их соглашения, то он служит полезной цели уменьшения издержек ведения переговоров о заключении контракта.

 

Важный пример такого анализа связан с законами об ответственности за качество продукта. Как и в случае с договорами аренды, первый шаг здесь должен состоять в уяснении того, что изменения в распределении ответственности за дефекты продукта повлияют на изменения рыночной цены, так что перемещение ответственности, скажем, от покупателя к продавцу в общем случае не приведет к улучшению положения покупателя и ухудшению положения продавца. Однако изменения в законе об ответственности за качество продукта изменят стимулы как покупателя, так и продавца при принятии решений, влияющих на ущерб, произведенный дефектами. Поскольку покупатель не может судить о качестве продукта прежде, чем он его купил, правило ответственности покупателя (caveat emptor) дает продавцу слишком слабый стимул для того, чтобы предотвратить дефекты, поскольку он оплачивает стоимость контроля качества и не получает никакой компенсации. Напротив, правило ответственности продавца (caveat venditor) дает продавцу соответствующий стимул, поскольку он оплачивает стоимость дефектов через иски о причиненном ущербе, но оно дает покупателю слишком низкий стимул для использования продукта таким образом, который минимизирует ущерб от дефектов, — например, для осторожного управления автомобилем, когда водитель не полагается слишком сильно на идеально работающие тормоза.

 

Из сказанного вытекает, что для разных видов товаров могут быть подходящими разные юридические правила. Отсюда также следует, что в таких ситуациях, как, например, неосторожное обращение, повлекшее за собой несчастный случай, когда производитель дефектного товара может защищаться против иска о нанесении ущерба, доказав, что происшествие было частично результатом неправильного использования товара покупателем, использование некоторого промежуточного правила может быть лучшим, чем правила исключительной ответственности как покупателя, так и продавца.

 

Как и в случае с арендатором и домовладельцем, анализ показывает, что, хотя закон может установить типовое правило, он должен разрешать свободу контракта. Тогда продавцы могут преобразовать ответственность покупателя в ответственность продавца, предлагая гарантию, а покупатели могут преобразовать ответственность продавца в ответственность покупателя, подписывая отказ от претензий.

 

Другую интересную область представляет собой корпоративное законодательство. Здесь центральная проблема состоит в том, чтобы структурировать соглашение, конституирующее корпорацию, так, чтобы держать под контролем проблему принципала — агента, проистекающую из разделения собственности и управления. Одно из решений, упущенное в классической постановке проблемы Смитом (Smith, 1776), состоит в угрозе поглощения компании, которая используется, чтобы дисциплинировать менеджеров, которые не максимизируют величину активов, которыми управляют. Вопрос в том, должен ли закон помогать или противостоять менеджерам в их попытке предотвратить поглощение, оживленно обсуждается в последнее время в литературе.

 

Свобода контракта бесполезна там, где нет добровольной договоренности между сторонами. Закон должен как-то определить, кто и на каких условиях несет ответственность за потери от аварий и какое наказание должно быть предусмотрено для преступлений. Традиционный метод решения этой проблемы — «формула Хэнда», согласно которой некто признается допустившим небрежность и, следовательно, юридически ответственным за аварию, только если он мог бы предотвратить ее с помощью мер предосторожности, которые стоили бы менее, чем ожидаемые издержки (вероятность, помноженная на ущерб) аварии. Это, очевидно, вполне соответствует экономическому подходу к праву, поскольку человек наказывается только в том случае, если он действовал неэффективно и не предпринял оправданных с точки зрения издержек мер предосторожности.

 

Однако с этой формулой связаны две серьезные сложности. Одна заключается в том, что «аварии» — обычно результат совместных действий двух или более сторон. Мои плохие тормоза не нанесли бы вам вреда, если бы вы не решили поехать на велосипеде вечером в темной одежде, но ваша езда на велосипеде не должна была бы привести вас в больницу, если бы у моего автомобиля были хорошие тормоза. В такой ситуации эффективное решение заключается в том, что меры предосторожности принимаются той из сторон, которая может осуществить их с меньшими затратами, даже если бы другая сторона могла предотвратить аварию, затратив сумму, меньшую, чем нанесенный ей ущерб. Отсюда следует, что «формулу Хэнда» можно интерпретировать как возложение ответственности на ту сторону, которая могла предотвратить аварию с меньшими издержками. Ситуации, в которых вероятность и издержки аварий — непрерывные функции мер предосторожности обеих сторон, требуют доработки формулы.

 

Вторая проблема состоит в том, что «формула Хэнда» требует от суда выносить суждения как о вероятности аварий при различных уровнях мер предосторожности, так и об издержках мер предосторожности и самих аварий для вовлеченных сторон, что он не способен сделать компетентно. Отсюда желательны такие юридические правила, которые являются достаточно общими, чтобы не зависеть от суда, делающего оценки конкретных издержек и выгод, но дают сторонам стимулы для того, чтобы, используя свои собственные знания издержек и выгод, они достигали эффективных результатов. Попытки создать такие правила для широкого круга правовых проблем составляют значительную часть литературы, посвященной приложению экономической теории к праву.

 

Преступления, подобно несчастным случаям, являются непреднамеренными взаимодействиями. Экономический анализ преступности фокусируется на двух взаимосвязанных проблемах: мотивации преступника и мотивации судебной системы и полиции. Первая из них ведет к вопросу о том, каким должно быть в эффективной системе сочетание тяжести наказания и вероятности ареста для любого преступления; ответ требует сопоставления издержек и выгод для преступников, жертв и пенитенциарной системы. Вторая проблема ставит вопросы о процедурах, используемых судебной системой для установления вины или невиновности (что также важно и для других сторон законности), и об относительных преимуществах частного правоприменения (private enforcement of law) в нашей системе гражданского права, по сравнению с государственным правоприменением (public enforcement), как в уголовном праве.

 

ЭКОНОМИСТЫ УЧАТСЯ У ЮРИСТОВ: ТЕОРЕМА КОУЗА. До сих пор все примеры экономического анализа права включали использование существующей экономической теории в правовом анализе. Но есть по крайней мере одна область, где взаимодействие права и экономической теории вылилось в создание новой экономической теории. Это комплекс идей, выдвинутых в работе Рональда Коуза и обычно именуемых теоремой Коуза.

 

Согласно традиционному анализу внешних эффектов, связанному с именем Лигу, внешний эффект возникает там, где действия одной стороны причиняют другой такие расходы, которые первая не должна компенсировать. Это ведет к неэффективному результату, поскольку первая сторона, принимая решение, игнорирует издержки второй. Таким образом, например, железнодорожная компания может допускать разбрасывание искр своими локомотивами, даже если это вызывает случайные пожары на соседних полях. Модификация двигателя для предотвращения разбрасывания искр должна быть оплачена компанией; издержки пожаров являются внешним эффектом, который испытывают фермеры. Традиционное решение называется налогом Лигу: железнодорожная компания объявляется несущей ответственность за нанесенный ущерб и может либо платить, либо перестать наносить ущерб — в зависимости от того, какой вариант связан с меньшими издержками.

 

Коуз отметил, что в этом и многих других случаях издержки не просто навязываются одной стороной другой, а скорее возникают в результате несовместимой деятельности двух сторон. Пожары являются результатом действий как железнодорожной компании, использующей разбрасывающие искры локомотивы, так и фермеров, выращивающих огнеопасный урожай прямо около железной дороги.

 

Эффективным решением могла бы быть модификация локомотивов, но им также могло бы стать и выращивание другой культуры. В последнем случае налог Лигу на железную дорогу ведет к неэффективному результату.

 

Следовательно, первый шаг анализа Коуза — это вывод, что у проблемы внешних эффектов нет общего решения. Законодательная власть при установлении общих законов не может знать, какая сторона в каждом конкретном случае может избежать возникновения проблемы с самыми низкими издержками. Если же попытаться решить эту проблему с помощью закона, делающего ответственной ту сторону, которая может избежать данной проблемы с меньшими издержками, то проблема оценки издержек перекладывается на суд. В этом случае каждая сторона имеет стимул исказить издержки своих потенциальных мер предосторожности, чтобы сделать другую сторону ответственной за предотвращение ущерба.

 

Второй шаг Коуза состоял в том, что он отметил: как этот аргумент, так и традиционный анализ внешних эффектов игнорируют возможность соглашений между сторонами. Если закон делает железную дорогу ответственной за ущерб, в то время как фермеры могут предотвратить его с меньшими издержками, то в интересах как фермеров, так и железной дороги провести переговоры и заключить соглашение, по которому железная дорога платит фермерам за то, чтобы те выращивали клевер вместо зерновых вдоль железнодорожной линии. Следовательно, это направление анализа ведет к выводу о том, что независимо от начального распределения прав — имеет ли железная дорога право разбрасывать искры или фермеры могут предписывать правила железной дороге и требовать возмещения ущерба — рыночные сделки между сторонами приведут к эффективному результату.

 

На заключительном этапе рассуждений показывается, что неэффективные результаты все же имеют место на практике и что причиной этого являются трансакционные издержки. Если, например, любой фермер может запретить железной дороге разбрасывать искры, то железная дорога, имея дело с фермерами, встречается с проблемой шантажа. Отдельный фермер может попытаться присвоить большую долю того, что железная дорога экономит, не модифицируя локомотивы, угрожая, что если его требование не будет удовлетворено, то он наложит запрет на железную дорогу независимо от того, как поступят другие фермеры. Если, с другой стороны, железная дорога имеет полное право разбрасывать искры и оплата модификации локомотивов — это забота фермеров, то при сборе денег для этого они сталкиваются с проблемой общественного блага; фермер, уклоняющийся от внесения своего вклада, все равно получает выгоду. Проблема трансакционных издержек данного вида может сорвать процесс торга между сторонами, который мог бы привести к эффективному результату.

 

Выводом из всех этих рассуждений является теорема Коуза, которая гласит, что в мире с нулевыми трансакционными издержками любое начальное определение прав приведет к эффективному результату. Она важна не потому, что мы живем в таком мире, а потому, что помогает нам по-новому взглянуть на большую область проблем, появляющихся в результате трансакционных издержек, из-за которых стороны не могут прийти к соглашению на пути к эффективному результату.

 

Этот подход представляет собой как важное изменение в традиционном экономическом анализе внешних эффектов, так и мощный инструмент для анализа правовых институтов. Многие такие вопросы могут быть рассмотрены как вопросы о наборах или «пучках» прав собственности. Если я приобретаю участок земли, то покупаю ли я тем самым право громко шуметь на этом участке? Право запрещать проходящим локомотивам выбрасывать на него искры? Право хранить находящиеся на нем объекты, могущие быть опасными для соседей при случайном нарушении правил обращения с ними? С точки зрения теоремы Коуза решение всех таких вопросов должно начинаться с выяснения того, какой набор прав должен привести при различных обстоятельствах к эффективному результату, и далее, если конкретный начальный набор прав ведет к неэффективным результатам, насколько легко будет для участников провести переговоры об изменениях, чтобы сторона, придающая наибольшую ценность одному из прав в наборе, приобрела это право у его первоначального владельца.

 

Приведем один пример, называемый законом о привлекательной опасности. Включает ли право собственности на земельный участок право устанавливать на нем открытые цементные баки, полные смертельно опасными химикатами, огражденные только большим плакатом, который вовсе не является препятствием для малолетних нарушителей, не умеющих читать? Немедленный ответ заключается в том, что право принятия решения о необходимости огораживания баков должно принадлежать скорее родителям в округе, чем владельцу собственности. Продолжение ответа — в том, что если закон дает это право владельцу, включая его в совокупность прав, называемых «правом собственности на землю», то купить это право будет сложно для родителей, поскольку родители при покупке согласия владельца на установку высокого ограждения вокруг его баков сталкиваются с проблемой общественного блага. Следовательно, у нас есть аргумент в пользу существующего закона о привлекательной опасности, по которому родитель может предписать владельцу собственности огородить баки, в противном случае он может предъявить иск о возмещении убытков, если пострадал его ребенок. Это — один из примеров того, как метод Коуза освещает разнообразные правовые вопросы.

 

ПРОГНОЗ: КАКИМ БУДЕТ ЗАКОН. Экономический анализ права или чего-либо другого может рассматриваться либо как попытка понять то, что должно быть, либо как попытка объяснить то, что есть, и предсказать то, что будет. Применительно к экономическому анализу права попытки объяснять и предсказывать приняли две довольно различные формы.

 

С одной стороны, существует аргумент Ричарда Познера, согласно которому общее право по ряду причин имеет тенденцию к обеспечению экономической эффективности. Анализ того, какие из юридических правил эффективны, таким образом, дает объяснение существующих юридических правил; и, в свою очередь, существующие юридические правила служат проверкой теорий о том, какие правила эффективны.

 

С другой стороны, существует подход, связанный с теорией общественного выбора, которая рассматривает изданные законы, административное и, возможно, даже общее право как порождения политического рынка, на котором группы интересов преследуют частные цели государственными средствами. Поскольку та сумма, которую группа желает потратить на принятие желаемого закона, зависит не только от ценности закона для этой группы, но также и от ее способности решить проблему общественного блага, побудив участников внести свой вклад, расходы на политическом рынке не отражают точно ценность закона для тех, кто содействовал его принятию, и, следовательно, неэффективные законы — законы, которые наносят больше вреда проигравшей стороне, чем приносят пользы выигравшей стороне, — вполне могут пройти, а эффективные законы могут провалиться. Наиболее очевидное следствие из этого направления анализа — то, что законы имеют тенденцию обслуживать интересы сконцентрированных групп за счет интересов рассредоточенных групп, поскольку носители первых более способны собрать деньги для лоббирования желаемых ими законов.

 

ВЫВОДЫ. При взгляде на экономический анализ права поражает, как экономисты пытаются перевести обсуждение с вопросов равенства, законности, справедливости и других подобных вещей на вопросы эффективности. Отчасти дело здесь в том, что экономисты учитывают, а ученые-юристы, как правило, не учитывают воздействия юридических правил на рыночные цены. Приняв во внимание такие воздействия, часто можно прийти к выводу, что распределительный эффект законов исчезает. Частично причина в том, что экономисты предполагают, а ученые-юристы — не всегда, что законы модифицируют поведение людей. Если это так, то при оценке юридических правил мы должны задать вопрос не только о том, обеспечивают ли они справедливый исход в данном конкретном случае, но также и о том, будет ли в некотором смысле желательным их воздействие на тех, кто знает эти правила и изменяет свое поведение в соответствии с ними.

 

Второе наблюдение заключается в том, что экономический анализ часто обнаруживает, что в основе юридических правил, которые обычно рассматривались как полностью вытекающие из требований справедливости, лежат аргументы эффективности. Простым примером служит закон против воровства. На первый взгляд, кража совсем не связана с экономической эффективностью и вор выигрывает ровно столько, сколько проигрывает его жертва, и поэтому данная трансакция, будучи несправедливой, не является экономически неэффективной.

 

Этот вывод, однако, неправилен. Возможность выиграть путем воровства направляет ресурсы в эту сферу деятельности. В состоянии равновесия «предельный» вор получает такой же доход от воровства (очищенный от риска оказаться в тюрьме, стоимости инвентаря и т.д.), какой он получил бы и в другом виде деятельности, т.е. «предельный» вор не получает того выигрыша, который компенсировал бы ущерб для его жертвы. Значит, даже не говоря о справедливости, вор мог бы быть осужден за одну лишь неэффективность его деятельности.

 

Третье наблюдение заключается в том, что анализ действительных правовых проблем и реальных случаев вынуждает экономиста принимать во внимание некоторые из сложностей реального мира, которые иначе он никогда бы не заметил, и тем самым дает ему возможность проводить более глубокий и адекватный анализ.

 

Последнее важное наблюдение состоит в том, что экономическая теория обеспечивает единый подход к различным областям права, который, как правило, отсутствует в традиционном правовом анализе. По словам одного из ведущих практиков в этой области, «почти каждое дело о гражданском правонарушении может быть рассмотрено как проблема договора, если задать вопрос о том, на какие меры предосторожности заранее согласились бы вовлеченные в несчастный случай люди, если бы трансакционные издержки не были запретительными... Равным образом почти любая проблема, связанная с контрактом, может быть решена как проблема гражданского правонарушения, если задать вопрос о том, какие санкции необходимы для предотвращения нежелательного поведения одной из сторон (например, она может воспользоваться тем, что другая сторона выполнила свои контрактные обязательства первой). И обе указанные проблемы: контракта и гражданского правонарушения — могут быть рассмотрены в терминах прав собственности; например, при формулировании закона о преступной небрежности можно подумать об определении права личности на защиту от случайных травм. Определение прав собственности, в свою очередь, может рассматриваться как процесс выявления мер, на которые стороны согласились бы, при незапретительных трансакционных издержках, чтобы создать стимулы против неэффективного расходования ценных ресурсов (Posner, 1986).

 

Любая столь короткая статья может дать лишь очень неполное описание данной области исследования, и оно обычно сильно смещено в сторону собственных интересов автора. Ссылки на литературу, приведенные ниже, а также ссылки в работах Познера (Posner, 1986) и Гетца (Goetz, 1984) позволяют сделать гораздо более широкий обзор.

 

БИБЛИОГРАФИЯ

 

Коуз Р. Проблема социальных издержек // Рынок, фирма и право. М.: Дело ЛТД, 1993.

Becker, G. 1968. Crime and punishment: an economic approach. Journal of Political Economy 76, March, 169—217.

 

Becker, G. 1976. The Economic Approach to Human Behavior. Chicago: University of Chicago Press.

 

Calabresi, G. 1961. Some thoughts on risk distribution and the law of torts. Yale Law Journal 70, March, 499-553.

 

Calabresi, G. and Melamed, A.D. 1972. Property rules, liability rules, and inalienability: one view of the cathedral. Harvard Law Review 85(6), 1089-182.

 

Demsetz, H. 1967. Toward a theory of property rights. American Economic Review, Papers and Proceedings 57(2), May, 347—59, especially 351—3.

 

Ehrlich, I. 1972. The deterrent effect of criminal law enforcement. Journal of Legal Studies 1(2), 259-76.

 

Goetz, C.J. 1984. Cases and Materials on Law and Economics. St Paul, Minn.: West.

 

Landes, E.M. 1982. Insurance, liability, and accidents: a theoretical and empirical investigation of the effect of no-fault on accidents. Journal of Law and Economics 25(1), April, 49-65.

 

Landes, W. and Posner, R. 1978. Salvors, finders, good Samaritans, and other rescuers: an economic study of law and altruism. Journal of Legal Studies 7(1), 83-128.

 

McGee, J.S. 1958. Predatory price cutting: the Standard Oil (N.J.) case. Journal of Law and Economics 1, October, 137—69.

 

Peltzman, S., 1975. The effects of automobile safety regulations. Journal of Political Economy 83(4), 677-725.

 

Posner, R. 1986. Economic Analysis of Law. Boston: Little, Brown.

 

Smith, A. 1776. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. London: W. Strahan & T. Cadell // Смит А. Исследования о природе и причинах богатства народов. М.: Изд-во иностранной литературы, 1962.

 

Tullock, G. 1971. The Logic of the Law. New York: Basic Books.

 

 

См. также:

Ричард Познер. Экономический анализ права. СПб.Экономическая школа. / Пер. с англ. под ред. В.Л. Тамбовцева, 2004, в 2-х т., Т. 1. – 544 стр., Т. 2. – 464 с.

Рональд Г.Коуз. Проблема общественных затрат

Рональд Г.Коуз. Фирма, рынок и право

Гэри С. Беккер. Экономический анализ и человеческое поведение (THESIS, 1993, вып. 1)

Деннис Мюллер. Общественный выбор III.  Глава 20. Группы интересов, финансирование кампаний и лоббирование

 

 

 

 

 

Вернуться

Координация материалов.Экономическая школа

Экономическая школа 90




Контакты


Институт "Экономическая школа" Национального исследовательского университета - Высшей школы экономики

Директор Иванов Михаил Алексеевич; E-mail: seihse@mail.ru; sei-spb@hse.ru

Издательство Руководитель Бабич Владимир Валентинович; E-mail: publishseihse@mail.ru

Лаборатория Интернет-проектов Руководитель Сторчевой Максим Анатольевич; E-mail: storch@mail.ru

Системный администратор Григорьев Сергей Алексеевич; E-mail: _sag_@mail.ru